Олимпийские истории

АВТОР



Алексей Поликовский
Обозреватель "Новой газеты"

Сказать «нет»

Олимпийская Сборная Человечества
04.09.2013



Спорт вне политики. Поэтому не надо мешать олимпийскому движению, втягивая его в политические игры. Игры принадлежат спортсменам, а не политикам. И мы не позволим евреям сделать Олимпиаду разменной монетой в их дрязгах с Германией. Так говорил в 1936 году один из влиятельнейших членов МОК, американец Эвери Брэндедж.

И действительно, чем вас не устраивает возрождающаяся, крепящая национальный дух, телесно и духовно крепкая Германия Гитлера и Геббельса, в которой такое большое внимание уделяется физкультуре и спорту? Концлагерями? В них сидят отдельные отщепенцы. Преследованием евреев? Это преувеличено. Сожжением книг Томаса Манна и Ремарка на площадях? У нас съезд спортсменов, а не библиотекарей!

Нет стран без проблем, нет народов, которые не творили бы несправедливостей. В южных штатах Америки в 1936 году висят таблички: «Только для белых!», в Испании идет гражданская война, во Франции в Марселе террорист прямо на улице убил югославского короля Александра и министра иностранных дел Луи Барту. Где нам взять для вас, моралисты и чистоплюи, идеальное место без единой жестокости и несправедливости для проведения Олимпийских игр? Такого места на Земле нет. А чем тогда Германия хуже других?

Германия старается, этого нельзя не видеть! Ее руководство делает все для создания атмосферы спортивного праздника. Рейхсфюрер лично курирует строительство спортивных объектов. По требованию президента МОК графа Анри де Байе-Латура во всех местах проведения соревнований сняты таблички: «Евреи нежелательны!» В олимпийскую хоккейную команду Третьего рейха включен Руди Балль, игрок с еврейской кровью. Временно приостановлено действие законов против гомосексуалистов. И после этого вы осмеливаетесь утверждать, что руководители Германии и лично г-н Гитлер не предпринимают достаточных усилий для того, чтобы зимняя Олимпиада в Гармиш-Партенкирхене прошла успешно?

Задним умом все крепки. На Олимпийских играх 1936 года в Гармиш-Партенкирхене чемпионами в парном катании стали представители Третьего рейха Эрнст Байер и Макси Гербер. Несколько десятилетий спустя, поняв, в чем они участвовали, они продали свою золотую олимпийскую медаль, а деньги перевели в фонд помощи жертвам Холокоста. Но тогда, в том славном снежном феврале, они были счастливы, выбрасывая руку в нацистском приветствии в тот момент, когда обожаемый Гитлер в длинном кожаном реглане и в фуражке с высокой тульей шел во главе колонны, состоявшей из дородных господ в шляпах, котелках и дорогих пальто. Это были деятели международного олимпийского движения, весьма довольные прекрасной организацией Игр. Потом они тоже одумались и через 20 лет выпустили заявление о том, что были неправы.

Всего десять лет лежит между 1936 и 1946 годами. В 1936 году — всеобщее заблуждение, в 1946-м — всеобщее понимание. Но обязательно ли понимание должно покупаться ценой гибели 50 миллионов человек? Можно ли было в 1936 году понять, что происходит?

Уже были приняты (конечно, единогласно, всеми депутатами предварительно зачищенного рейхстага) «Нюрнбергские законы» о расовой чистоте. Уже началось уничтожение евреев и цыган. Уже были созданы концлагеря, в которых сидели 150 тысяч человек. Уже бесследно исчезали люди, за которыми приходило гестапо. Уже на площадях сжигали книги, которые мешали единственно верной точке зрения на историю. Уже был заключен в концлагерь журналист и пацифист Карл фон Оссецкий, боровшийся против немецкого милитаризма и фашизма. В тот год, когда радостные лыжники и конькобежцы съезжались посоревноваться в Гармиш-Партенкирхен, этому почти уже замученному до смерти узнику концлагеря Эстервеген-Папенбург присудили Нобелевскую премию мира.

Понять было можно, но в ежедневной текучке дел так трудно и так не хочется понимать. Да и как объяснить здоровенному парню, четыре года проливавшему пот на тренировках, что есть вещи поважнее, чем бег на лыжах? Как объяснить красивой девочке, которую манит шум трибун, и восторг поклонников, и блеск медалей, и желание показать всему миру свою новую красивую юбочку, что нельзя кататься на коньках в месте, где изможденные узники лагерей строятся на утреннем плацу?



На фотографии французские фигуристы Андре и Пьер Брюне. Они не аутсайдеры, они двукратные олимпийские чемпионы 1928 и 1932 годов. Им есть что терять. Они могли бы стать и трехкратными, но на игры в Гармиш-Партенкирхене не поехали, объявили бойкот. отсюда

Автор - Алексей Поликовский "Новая газета"

Русская охота

Это была гонка не лыж, а характеров, борьба не технико-тактических навыков, а судеб
16.09.2013

ОЛИМПИЙСКАЯ СБОРНАЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА


Вячеслав Веденин в минуты триумфа...
На Олимпийских играх в Саппоро в 1972 году советский лыжник Вячеслав Веденин начал четвертый, последний, этап эстафетной гонки на 10 километров, проигрывая норвежцу Йоханнесу Харвикену одну минуту и одну секунду. На 10 километрах такое время не отыгрывается, это аксиома. Его даже не стоит пытаться отыгрывать, и поэтому тренеры сборной спокойно сказали Веденину: «Второе место — тоже хорошее место, Слава!» И он пошел.

Я видел эту гонку на сером экране телевизора в Москве. Цветное ТВ тогда еще не появилось. Потом много писали в самых поэтических тонах о том, как Веденин бежал. Одни полагали, что он летел, другие — что парил, третьи —  что несся стрелой… Но я, видевший, как он стартовал, запомнил первое ощущение от его бега. Широким, накатистым шагом, чуть опустив голову в белой лыжной шапочке, Веденин с мрачным лицом пошел по лыжне, и от всей его невысокой, сильной фигуры шло странное ощущение угрозы…

Он был зол. Во-первых, на Федора Симашова, бежавшего на третьем этапе и проигравшего вдрызг молодому норвежцу Ивару Формо; во-вторых, на болельщиков сборной СССР, на всю эту номенклатурную, проверенную в райкомах и ЦК публику, которую тогда только и выпускали за рубеж, — все они решили, что на четвертом этапе им смотреть нечего, и разбежались по магазинам за джинсами, бутылками японской водки и бижутерией для жен; и еще был он зол на тренеров, которые унизили его, утешая вторым местом. Будь Веденин у себя в деревне под Тулой, он бы отмахнулся в приступе злости топором; а тут, в японском лесу, у него были только лыжи, чтобы расквитаться.

Неправильно думать, что Веденин, идя по дистанции, находился в состоянии аффекта, что страсть сжигала его, что ярость давала ему силы на запредельный бег. Ничего подобного. Экстремальная ситуация превратила его в расчетливого, хитрого охотника. Стоя в стартовом створе, Веденин делал вид, что перемазывает лыжи голубой мазью. Тогда сервисменов не было, лыжники мазали лыжи сами. Высокий норвежец (рост 185 см) Харвикен забеспокоился и тоже стал перемазывать лыжи голубой мазью, которая на самом деле не подходила к погоде и снегу. Потом маленький (164 см) Веденин дважды подходил к норвежцу, обнимал его и смиренно поздравлял с золотой медалью. Все это были мероприятия психологической войны, которые советский лыжник проводил в последние минуты перед стартом.

Он шел по лыжне в белоснежном комбинезоне с номером 37 на груди и в черных лыжных ботинках. Было не холодно, он шел без перчаток. Сам он потом, в многочисленных интервью, не скрывал, что это была гонка не лыж, а характеров, борьба не технико-тактических навыков, а судеб. Про норвежца он знал, что тот вырос и жил в благополучной стране и семье. Веденин же, родившийся в 1941 году, никогда не видел своего отца, сельского учителя из-под Тулы, погибшего в 1942-м под Калугой. В детстве у него был рахит. Во 2-м классе он начал курить, бросил в 6-м. Мальчиком он пил: дядька запросто наливал ему самогонку. Школьный учитель физкультуры, бывший фронтовой артиллерист, однажды взял накурившегося до одури мальца за ноги, перевернул головой вниз над очком сортира: «Еще раз увижу с цигаркой, окуну!» Лыжные гонки, вид спорта, требующий выносливости и упорства, возникали из всей его тогдашней деревенской жизни, из походов на лыжах в школу, из передвижения по бесконечным тульским косогорам в белой снежной мгле.

За первые полтора километра Веденин забрал у норвежца 11 секунд. На пятом километре между ними было полминуты. Еще через километр Веденин впервые увидел мелькающую меж деревьев спину соперника. Шли они оба классическим ходом, конькового тогда не было. На длинных подъемах, в безумном темпе вымахивая в них «елочкой», он упорно доставал Харвикена. А когда достал, за километр до финиша, то употребил агрессивный трюк, который переводил эту яростную, на нервах и пределе сил, лыжную гонку почти уже в драку. Он шатнулся в сторону идущего на последнем напряге норвежца, тот инстинктивно шарахнулся и сбился с хода, а Веденин, пригнувшись, уже уходил от него неудержимо на близкий финиш.

17-09-2013 13:48:00
На лыжах за луной


Легендарный Сикстен Ернберг начал свою карьеру в 25 лет. Но поздний старт не помешал ему стать символом лыжного спорта

Темнеет; звезда встает на небе; небо синеет; узкая полоска света появляется над горизонтом; а четырехкратный олимпийский чемпион в лыжных гонках Сикстен Ернберг все бежит и бежит...

Хорошо быть шведским лесорубом в конце 40-х! Маленькое зеркальце на дощатой стене, хриплое радио на тумбочке, свежий морозец. Хорошо встать на рассвете в доме с заиндевевшим окошком в ладонь величиной, плеснуть себе в лицо льдинки из ведра, взять топор и, проваливаясь по колено в сугробы, мрачно погрести ногами к деревьям, предназначенным на повал. А потом, через восемь часов работы в снегу, устав не на шутку, для отдыха пробежать на лыжах по темному лесу километров 20. Или 40.

Хорошо быть лесорубом в коротком отпуске в начале 50-х! Тогда можно встать на рассвете, взять тяжелые Ї каждая 5 кило Ї негнущиеся лыжи, забросить за спину винтовку и интенсивным ходом уйти в леса километров за 60. Лыжни в этих сугробах отроду не бывало, потому что люди там не ходят, а ходят иногда лоси. Хорошо подстрелить лося, взвалить тушу на спину и оттащить на лыжах за все те же 60 километров в родную избушку.

А потом, однажды вечером, сидя у печки, хорошо узнать от товарища-лесоруба про молодых парней, которые надевают на грудь номера и на легоньких лыжах бегают взапуски по накатанным трассам и получают за это медали, цветы и любовь народа. И начать тренироваться всерьез. Тренер ему не нужен, ни сейчас, ни потом, никогда. Тренеры любят говорить, а лесоруб привык все делать молча. Всегда один, он до работы выходит на лыжах в темный лес, чтобы пробежать в охотку легкие 30 километров. Это так, он размялся. Труднее после работы, когда руки болят и ноет спина, — опять встать на лыжи и побегать до полуночи, пробегая Швецию вдоль, поперек и наискосок.

В 25 лет, в 1954 году, хорошо стать лыжником сборной Швеции и впервые в жизни приехать на сборы. Там ему дадут номер на грудь, белый лыжный костюм, коричневые гетры и легкие, красивые лыжи. И обнаружить, что то, что для других тут адский труд, — для тебя курорт. Это другие ездят на отдых после трудного сезона, а он после 10 месяцев самоистязаний ездит на отдых на сборы в национальную команду Швецию. Но у этого человека мотор в груди и воля как сталь, и он не может провести день без того, чтобы не истязать себя! Поэтому лесоруб оставляет свою машину в 100 километрах от базы, едет на базу на автобусе, там надевает лыжи и на лыжах бежит забирать машину. Или бежит не за машиной, а за медленно возникающей в сером небе желтой луной; бежит с луной наперегонки, доводя себя до изнеможения, вытягивая жилы из своего коренастого мощного тела; бежит, заставляя мотор в груди работать на полной мощности; часами бежит, весь мокрый от пота, со слипшимися волосами на лбу и с болью в однообразно работающих руках и ногах.

Ничто не может остановить его бег: ни простуда с кашлем на старте, ни кровь в слюне, которую он схаркивает на 25-м километре спортивной лыжни, ни пульс за гранью нормального на финише. Этот северный лыжник-самурай истязает себя без пощады. Так создается уникальная, простая и всем доступная методика тренировок: тело дано для того, чтобы мучить его, мучить нужно до треска в суставах и нельзя снимать лыжи после первых 100 километров дневного пробега, даже если очень хочется. Так возникает то в одном, то в другом районе заснеженной Швеции всегда одинокий, коренастый, небритый, суровый лесоруб на лыжах, бегущий из Шелефтео в Стокгольм, или из Стокгольма в Гетеборг, или из одних бескрайних белых полей в другие, точно такие же. Темнеет; звезда встает на небе; небо синеет; узкая полоска света появляется над горизонтом; а четырехкратный олимпийский чемпион в лыжных гонках Сикстен Ернберг все бежит и бежит.

Автор: Алексей Поликовский


Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/sports/60023.html

26-08-2013 01:09:00
Завороженный снегом



«Новая» продолжает публиковать портреты великих спортсменов. Сегодня — Филип Бойт



Кенийский легкоатлет, бегун на средние дистанции Филип Бойт впервые увидел снег в Финляндии в 1996 году. Ему было 25 лет. До этого он видел только желтый песок и красную землю, а о снеге имел самые приблизительные понятия. Пушистая белизна потрясла его, а румяные люди в цветных шапочках, бегающие по снегу на лыжах, показались ему сказочными героями. И он решил стать лыжником.

В Кении его не поняли. Попробуйте и вы увидеть лыжный спорт глазами обычного кенийца. Бежать по холоду, стоя на двух плоских палках и помогая себе двумя другими палками? Что за извращение? То ли дело в приятную 35-градусную жару пробежать босиком 20—30 километров… Но Бойт был непреклонен. Люди в наше время склонны видеть во всех человеческих поступках тайные и дурные мотивы — желание зашибить деньги, пропиарить себя, въехать на чужом горбу в рай, — но все это не о Бойте. Ему не светила никакая легкая жизнь. Он, как ребенок, увидел лыжи и полюбил их. Он просто хотел быть лыжником.

На первых же сборах в финском Заполярье у него от холода сошли ногти на пальцах рук и ног. Ту ритмику движений, которую северные дети получают по наследству от родителей, кениец осваивал, беспрерывно падая с лыж в снег. Он извалялся во всех финских сугробах. Отрабатывать лыжный ход в Кении Бойт по понятным причинам не мог, а денег на полеты в Европу ему не хватало. Поездку на Олимпийские игры в Нагано в 1998 году ему оплатила компания Nike, а дальше он должен был сам искать себе спонсоров. Но как, ради бога, найти спонсора для лыжника в Кении? Тогда он стал вкладывать в дело собственные деньги, благо он был владельцем небольшой фермы с коровами. Да, кенийский лыжник в этой игре ставил на кон своих коров: продавал их, чтобы хоть немного потренироваться в Финляндии, закладывал, чтобы купить новые лыжи. Но и с коровами у него получалось проводить на снегу только месяц в году, а все остальное время он занимался общефизической подготовкой, бегая кроссы на своем родном кенийском среднегорье.

Он был не один такой. В нижнем конце таблицы результатов, в подвале мировых лыжных гонок жили своей тесной, сплоченной компанией единственный член Федерации лыжного спорта Коста-Рики Артуро Кинч, профессор математики и лыжный гонщик из Таиланда Прават Нагваджара, непалец Хадку… Странные люди, они проигрывали всегда и всем и не имели никаких шансов на победу, но все равно выходили на лыжню и шли по снегу своим терпеливым, небыстрым ходом. Другие бились за медали, деньги и внимание мировых СМИ, а лыжник из Кении и лыжник из Коста-Рики устраивали зарубы на лыжне, которых не замечал никто, кроме них самих. Их преданность лыжам не вознаграждалась ничем материальным, но эти странные люди существовали на таких высотах, где все материальное оказывалось неважным и ненужным. Великий Бьорн Дели, король лыж, однажды, закончив гонку, остался стоять в финишном створе, чтобы до-ждаться, пока на финиш через двадцать минут придет усталый кениец Бойт. И тут, на глазах у всех, Дели обнял его.

Прогресс Бойта был огромен: в то время как чемпионы и рекордсмены буквально выжимали из себя секунды и десятые доли секунды, он улучшил свой результат на 15 минут! Сияя улыбкой — и при этом образец скромности! — он говорил, что на подъеме может посоревноваться с лучшими гонщиками мира, но ему очень мешают спуски. Ох, эти чертовы спуски! Он боялся их! На спусках и виражах, когда лыжи начинали сами нести его, он тормозил, даже падал… Другие считали, какое место они заняли от начала, Бойт считал, какое от конца. И этот веселый парень с душой ребенка, так искренне полюбивший лыжи, все-таки сумел подняться вверх и на некоторых стартах был не последним.

Деньги, а вернее, их нехватка, заставляли Бойта делать огромные паузы в выступлениях. Иногда он уходил из спорта на несколько лет, чтобы подкопить деньжат, торгуя на рынке в своем магазинчике, расположенном на выжженном солнцем пустыре. Магазинчик он гордо назвал «Универмаг лыжника». Но к Олимпийским играм упорный кениец возвращался. В лавке он оставлял жену Пасифику, а сам начинал бегать, возвращая себе форму. Филип Бойт выступал на Олимпиаде в Нагано в 1998 году, потом бежал по лыжне Олимпиады в Солт-Лейк-Сити, а вслед затем катил по трассе третьей своей Олимпиады в Турине. Очень трудно найти фото Филипа Бойта, где он НЕ улыбается. Другие мрачно работают на лыжне, бегут с искривленными страданием лицами, рвут жилы и мышцы, а Филип Бойт, единственный член зимней сборной Кении, хозяин магазинчика и коров, владелец роскошных оранжевых лыжных ботинок, всегда радостно сияет на лыжне во все свои 32 зуба!


Автор: Алексей Поликовский


Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/sports/59684.html

21-08-2013 01:04:00
Rubilovo Italiano






Зимняя Олимпийская Сборная Человечества — это собрание легендарных героев, бившихся и побеждавших на снегу Шамони и на льду Турина, на трассах Лейк-Плэсида и на склонах Гренобля. В своих подвигах они преодолевают время, и поэтому здесь, в сборной всех олимпиад и народов, стоят плечом к плечу те, кто побеждал на первых играх, и те, кто готовится победить на двадцать вторых. Читатель может удивиться, почему в это созвездие вошли одни спортсмены и не вошли другие, не менее великие. Конечно, олимпийская сборная человечества гораздо больше, и у каждого такая команда своя; мой выбор продиктован не рейтингами и статистикой, а любовью. Единственная уступка объективности — алфавитный порядок, в котором предстанут перед вами эти спортсмены, каждый из которых хоть раз в жизни совершил великое чудо на радость нам всем.



В гонке с массовым стартом на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити в 2002 году у итальянской лыжницы Стефании Бельмондо сломалась палка. Вернее, ее ненароком сломала российская лыжница Данилина, но этот случай не является чем-то необычным в толчее на лыжне. Другая наша чемпионка (в лыжах и в биатлоне), Анфиса Резцова, говорила, что на трассе гонки бывает многое, можно получить и палкой по спине от нагоняющей лыжницы… Так что дело не в происшествии самом по себе, а в том, как повела себя итальянка.

Все это происходило на скорости бега, которую трудно представить обычному человеку, привыкшему к неспешным прогулкам по коридору офиса или неторопливым пробежкам в парке. А тут тренированные, жаждущие победы, ждавшие этой гонки четыре года спортсменки неслись, работая руками и ногами с интенсивностью мощных живых машин. Итальянка бежала за ними, теряя секунды, и кричала на свою сломанную палку, кричала в голос, проклиная и обвиняя ее. Проклятая палка, как ты посмела, как ты могла, на Олимпиаде, в такой ответственный момент! Французский тренер через несколько шагов нагнал лыжницу и сунул в ее полудетскую ручку свою палку, но рост француза был почти два метра, а рост Стефании Бельмондо 1 м 55 см, и поэтому его помощь ничего не изменила. Профессиональная лыжная гонщица, в один миг превратившаяся в лыжного инвалида, 700 метров бежала с одной палкой вслед за уходящими от нее лидерами, а потом, получив помощь от своих тренеров, бросилась догонять.

Светловолосая маленькая Стефания Бельмондо, в три года вставшая на детские лыжи, которые ее папа, желая порадовать дочку, покрасил в красный цвет, всегда кого-то догоняла в бешеном темпе, всегда с кем-то боролась на пределе сил и всегда зубами вырывала секунду и победу на финише. Это был ее нрав, ее стиль. Все ее соперницы — и великая Вяльбе с характером, закаленным в родном Магадане, и молчаливая Егорова, и Герой России Лазутина — были выше нее как минимум на десять сантиметров и тяжелее килограммов на десять. Каким образом в таком маленьком росточке и 46 килограммах умещалось столько боевого духа, пламенного темперамента и жажды победы, я не знаю. Для нее не было проигранных ситуаций, она боролась за победу даже тогда, когда никаких шансов на победу не было, как, например, в той удивительной эстафете, где она ушла на лыжню десятой, а пришла третьей. Если Бельмондо выходила на старт, то гонка обязательно превращалась в густое, смачное рубилово.

Блаженная, гармоничная Италия, ты разве такая? Это страна красивых сибаритов, выпивающих залпом маленькую чашечку кофе, страна белых дорожных камней, помнящих сандалии Цицерона, апельсинов в траве и окон, открывающихся на синее море в голубой дымке. Никогда прежде у Италии не было великих лыжниц, и никто не мог и представить себе итальянских женщин, добровольно подвергающих себя пытке на лыжне. Но их появилось сразу две — Мануэла ди Чента и Стефания Бельмондо, и эта пара, ворвавшись в мировой лыжный спорт, навязала норвежкам, финкам и россиянкам такую борьбу, словно Стефания и Мануэла выросли не в разнеженной Италии, а в темном лесу и суровой тундре. Две итальянские женщины, одна из которых (ди Чента), словно желая окончательно доказать всем, кто в доме хозяин, взошла на Эверест, — рвали и метали на лыжне десять лет подряд, отодвигая в сторону записных фавориток. Их девизом было «Не сдаваться и не уступать! А если вы и выиграете у нас, то победа будет стоить вам жизни! Ну или почти…» После финиша они опускались на снег в онемении, без слов. Так, после одной из гонок Мануэла ди Чента сидела на снегу, обняв нашу Людмилу Егорову. Молча.

Получив от тренера в руку новую палку, Стефания Бельмондо бросилась догонять. Эту бешеную гонку видел весь мир, и я тоже. Вся тяжесть жизни невидимыми постромками была привязана к хрупкой фигурке, горы из глины и олова были навьючены на нее, но она рвалась вперед в сосредоточенном терпении, и из-под лыж ее летели белые брызги и синие искры. На финиш она выскочила лыжа в лыжу с нашей Ларисой Лазутиной. Две лыжницы, маленькая и повыше, мчались наперегонки, изо всех сил работая руками. Они были равны в скорости, в желании, в терпении, в воле, в таланте. Но разве могут быть полностью и абсолютно равны два человека? И что решает их спор в такие мгновения? Никто не знает точного ответа на этот вопрос. Может быть, решает последний, тайный запас энергии, хранящийся в глубинах организма, запечатанный и запломбированный, как НЗ, данный человеку на самый крайний случай выживания и спасения? Или та частица веры, несмотря ни на что, которая заставляет лыжницу с вдруг опустевшими, предсмертными глазами работать руками и ногами уже за гранью возможного? Маленькая итальянка толкнулась руками последний раз — и выиграла у Лазутиной в той олимпийской гонке 1,8 секунды.



Автор: Алексей Поликовский


Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/sports/59608.html

Акка, спасибо! Про Бойта почти до слез тронуло... 

И мне очень нравится эта Тема.  
akka, респектище!  

Как я рада, что вам понравилось! Спасибо 

Юноша с шестом

Гунде СВАН — футурист от лыжного спорта




Фото из архива
Коньковый ход изобрел не Гунде Сван. До него что-то подобное пробовали финн Сиитонен и американец Кох. Но и они не были первыми, потому что до них, еще в 30-е довоенные годы, так бегали марафонцы в подвернутых до середины икр лыжных штанах и высоких шерстяных носках, торчавших из ботинок… Но светловолосый швед рванул коньковым ходом так, что у публики в изумлении раскрылись рты. И забурлил лыжный мир.

Коньковый ход был ужасной ересью. Как это так? Есть классический ход, правильный и прямой, и вдруг является какой-то шведский мальчик-шелкопер и начинает бегать на лыжах как на коньках! А если он захочет бегать на лыжах спиной вперед? А если с веслом в руке, загребая им сугробы? Нет, великий лыжный спорт должен быть сохранен в своей ясной чистоте и суровой простоте! Так говорили сторонники традиционной ценности классического хода.

Так думал и говорил Ивар Форму, великий норвежский лыжник, на чьей широкой груди покачивались золото, серебро и бронза двух Олимпийских игр. Наш Николай Зимятов, супермужик, на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде взявший золото на невыносимые 30 и мучительные 50 километров, был против конькового хода. Сшибались мнения, шел спор о том, что важнее: традиция или прогресс, вальсирующая легкость бега или его упорная прямизна? И как только не боролись функционеры и организаторы с этим новомодным стилем! Между лыжнями устанавливали невысокие сетки, чтобы лыжник не мог идти коньком, а еще обязывали идти в подъем классическим ходом, а значит, нужно было мазать лыжи держащей мазью, на которой коньковый ход невозможен… Но лыжники-революционеры ночью пробирались на трассы и скидывали сетки в овраги, а швед Вассберг перед одной из гонок наклеил на лыжи скотч и намазал его мазью. А как прошел подъем, содрал скотч, перешел на коньковый ход и полетел…

Можно ли вообще менять правила спорта, можно ли вводить в спорт новые технологии и выдумывать новые способы борьбы и игры? Еще в 70-е годы канадский хоккейный тренер Скотти Боумен предлагал вмонтировать в шлемы хоккеистов приемники, чтобы тренер по радиосвязи мог давать указания игрокам практически прямо в мозг. Но это до сих пор не привилось. Но привились карбоновые лыжные палки, и аэродинамические бобы, и загнутые крюки у клюшек, а вместо свитеров из толстой шерсти и подвернутых ворсистых штанов лыжники натянули легчайшие гоночные комбинезоны. Но коньковый ход? Он требовал работы совсем других мышц, создавал другую эстетику бега, менял привычную издавна биомеханику…

Гунде Сван был зверь. Неулыбчивый в преддверии гонки, неразговорчивый и мрачный, причем в мрачности его многим мерещилось высокомерие… Это потом, в 29 лет уйдя из лыжного спорта, он разулыбался на телевидении и помягчел в жизни, а тогда… Тогда этот зверь безжалостно, как от стоячих, уходил коньковым ходом от других лыжников, которые не знали ничего, кроме классики. Они с немым недоумением глядели ему вслед. Наш Деветьяров бился с ним отчаянно, но ему приходилось делать впятеро больше движений, чтобы держаться за этим конькобежцем на лыжне. Гонки Кубка мира Сван щелкал как орешки, он выиграл их 30 штук. На Олимпиаде в Сараево он взял два золота, на Олимпиаде в Калгари прихватил еще два. Этот швед в белом комбинезоне, усыпанном желтыми и синими квадратиками, замучил своими успехами весь лыжный спорт. Был Сван — и были все остальные, какая-то вторая всемирная категория…

Однажды, когда натиск консерваторов стал так силен, что речь в очередной раз пошла о запрете конькового хода, революционный лыжник Гунде Сван вышел на лыжню с шестом в руках. В шесте было 2 метра 30 см. Ловко крутя пику, Сван на глазах у лыжников из других сборных команд понесся по лыжне. Все они и на глаз, без секундомера, тут же увидели, что перед таким его бегом меркнет и коньковый ход, тут пахнет уже второй космической скоростью… И они побежали — не соревноваться с ним, а жаловаться на него начальству. «Что ты делаешь, Гунде?!» — спросили тогда начальники. «Вы хотите сохранить старую технику и запретить коньковый ход. Если вы посмотрите на старые рисунки, то увидите, что лыжники там изображены с одной длиной палкой. Так что я ничего нового не делаю, только возвращаюсь к традициям!» — серьезнейшим тоном отвечал им футурист Сван и снова шел на лыжню. В изумлении глядели ему вслед великие лыжники классического хода, и чемпионы прошлого, и чиновники, пишущие правила, и судьи, блюдущие уставы. А он со страшной скоростью уносился от них всех, и вот уже вдалеке качался вверх-вниз его длинный шест, и яркая красная шапочка мелькала на горизонте.



Автор: Алексей Поликовский
Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/sports/61124.html

Цена бронзы

Петра Майдич. Она залечит сломанные ребра, вернется на лыжню и скажет, что не знала, как смогла бы жить, если бы в тот день осталась четвертой...



Reuters

Когда Петра Майдич, лыжница из Словении, вышла на старт финала спринта на Олимпийских играх 2010 года в Ванкувере, ее красноватое, обожженное зимним солнцем лицо, полузакрытое огромными черными очками, было схвачено тревогой. Всем, кто ее видел, казалось, что это обычное волнение перед решающей гонкой. Но никто, кроме врача сборной Словении, не знал, что лыжница испытывает сильную боль. Не меняясь в лице, нервно переминаясь с ноги на ногу, она еще нашла в себе силы послать болельщикам воздушный поцелуй.

Утром этого дня, объезжая трассу, Петра Майдич рухнула с лыжни в трехметровый овраг и ударилась о ель. Руки и ноги у нее были целы, а боль в боку врач объяснил гематомой. Врач ошибался, у лыжницы были сломаны четыре ребра. Обезболивающие таблетки не помогали, но она все равно решила не сниматься с соревнований. Через боль, с кровью и мясом, Майдич вырывала в гонках места, которые выводили ее к финалу. В квалификации она была девятнадцатой. На четверть- и полуфинал ее провожал врач.

Боль в боку, пронзающая тело и острой иглой прорывающаяся в мозг, была для Петры Майдич в новинку, но в необходимости терпеть и пересиливать не было для нее ничего нового. Она пересиливала обстоятельства, людей, судьбу все 22 года, что занималась лыжными гонками. В Словении до нее не было ни одной лыжницы высокого класса, и когда она занялась лыжами, многие сочли эту девушку дурочкой, и никто ей не помогал. Она бегала на дурных, плохо скользящих деревяшках вплоть до того момента, когда стала подниматься на пьедестал, только тогда небогатая словенская федерация купила ей наконец настоящие лыжи и наняла тренера. Петра Майдич никогда не была гением лыжных гонок, никогда не входила в маленькую группку сияющих медальным золотом, избалованных вниманием ТВ прим. Она была работягой на лыжне, трудягой с огромным километражем пробега, пахарем снега.

Очень часто в ее жизни дело обстояло так, что все ее усилия оказывались всего лишь фоном для чьих-то побед. Она не попадала в мазь, промахивалась с тактикой, сталкивалась с выбежавшим на лыжню сервисменом и за годы своей спортивной карьеры собрала все виды неудач и поражений, какие только можно. На двух предыдущих олимпиадах она вложила в гонки все силы, пролила литры пота, дошла до высшей степени физического и психического опустошения и все равно не завоевала ничего.

Две явные фаворитки, две примы и звезды, норвежка Берген в глянцевых синих очках и полька Ковальчик с бьющимся о спину хвостом, шли первыми и боролись между собой. Но что значит «шли»? В лыжах уже давно не ходят, лыжницы в ярких обтягивающих комбинезонах летят с бешеной скоростью, вкладывая в каждую секунду столько усилий, сколько не вкладывают, кажется, ни в одном другом виде спорта. На эти беспрерывно работающие руками и ногами, несущиеся с огромной скоростью спортивные машины страшно смотреть. Шведка Олссон после стартового хаоса и резкой суеты встала третьей. Потом, уже после того, как в больнице ей наконец поставили правильный диагноз и откачали несколько литров жидкости из легкого, Петра Майдич сказала в интервью, что испытала ужас, увидев, что трое уходят от нее. Уходят, убегают, удаляются по четкой лыжне, тогда как она, прилагая все усилия, бешено работая руками, не может удержаться за ними… Через две минуты 15 секунд после начала гонки Петра Майдич достала Олссон и обошла ее справа, на подъеме.

У высокой, сильной Майдич в финальной гонке был мощный старт. Ее руки работали, как шатуны. Я не могу понять, как можно так работать руками, если у тебя сломаны ребра. Невозможно спокойно смотреть на финиш этого спринта, когда четыре гонщицы, приседая и выпрямляясь, живыми пружинами выталкивают себя вперед. Шведка Олссон настигает Майдич, расстояние между ними сокращается на глазах, но все-таки Петра усилиями рук удерживает себя на третьем месте. Она успевает торжествующе вскинуть руки в красных перчатках, крикнуть что-то нечленораздельное — и падает как подкошенная.

Лицо побелело. Веки опущены. Рот безжизненно открыт. Грудь с пятью олимпийскими кольцами и номером 19 ходит вверх и вниз так, что чувствуешь, как ломится в сломанные ребра измученное гонкой, доведенное до последней черты сердце. Врач в панике, не знает, что делать, поддерживает ей голову, пытается заглянуть в глаза, испуганными движениями откручивает пробку и подносит бутылку к губам, но она бессознательно отворачивает голову, убирает губы. Встать она не может, ее уносят, держа за плечи и колени, шестеро мужчин… Потом она залечит сломанные ребра, вернется на лыжню и скажет, что не знала, как смогла бы жить, если бы в тот день осталась четвертой.
Автор: Алексей Поликовский
Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/sports/60475.html

А я, тундра, про Гунде Свана и не знала ничего... Акка, спасибо!
Пы.сы. Акка вернулась!!! Хорошо-то как !!!  

Лизхен пишет:А я, тундра, про Гунде Свана и не знала ничего... Акка, спасибо!
Пы.сы. Акка вернулась!!! Хорошо-то как !!!  

 
Представь, какая ты молодюсенькая! А я помню Гунде Свана - рыжий, длинный. В детстве казался мне некрасивым, но выигрывал у всех! О себе - Карлсон вернулся

akka,   

Tusen takk,  Otta!

А он мечтал о теплом комбинезоне
Пять золотых медалей на одних зимних Олимпийских играх до Хайдена не выигрывал никто. И после него — тоже никто



На ледовую беговую дорожку Олимпийских игр 1980 года в Лейк-Плэсиде Эрик Хайден выходил в золотистом комбинезоне. Не стоит видеть в этом символику и думать, что он страдал манией величия. Ничего подобного. В Америке о нем мало кто знал. В странах с конькобежными традициями, таких как Норвегия, Голландия и СССР, за его успехами следили, а в США он был никто. Он не играл в баскетбол в НБА, не выходил на ринг в боксе, не играл в хоккей в НХЛ. Конькобежец Хайден? А кто он вообще такой?

Этот парень из штата Висконсин знал, на что шел, вставая на длинные беговые коньки. В Америке, как он сказал в одном интервью, «люди любят контактный спорт, потому что там они могут видеть кровь». Но кому в этой помешанной на боевиках, требующей все новых и новых триллеров стране интересен парнишка, отрабатывающий технику бега на куске пластика, брошенном дома на пол?

В первом своем забеге в Лейк-Плэсиде на 500 метров Эрик Хайден бежал в паре с рекордсменом мира Евгением Куликовым из СССР. Куликов был первым в мире конькобежцем, выбежавшим из 38 секунд. Четыре из пяти последних мировых рекордов на этой дистанции принадлежали ему. На первых 100 метрах он, как и ожидалось, опережал Хайдена, но на последнем повороте допустил короткий, едва уловимый сбой, и Хайден вышел вперед. Это было его первое олимпийское золото, и оно было достигнуто в борьбе с соперником экстра-класса, который одним своим присутствием на дорожке заставлял его работать на пределе.

На следующий день Эрик Хайден должен был пробежать в десять раз больше — 5000 метров. Он бежал в паре с голландцем Хилбертом ван дер Дюймом и победил его, но главный его соперник был совсем не голландец. Норвежский рекордсмен Кай-Арне Стенсхьеммет, специалист по длинным дистанциям, вышел на старт в расцвете своего таланта. В отличие от Хайдена он вчера не бегал 500 метров и был абсолютно свеж. Большую часть дистанции он уверенно опережал график Хайдена, но за 800 метров до финиша с ним стало что-то происходить. Он словно уперся в воздух, затормозил, сдал. Так Хайден взял второе золото.

Теперь наступило время забега на 1000 метров. Это была коронная дистанция Хайдена, здесь он должен был брать свое законное золото — и взял. В трех золотых медалях подряд, выигранных парнем в золотистом комбинезоне, уже было что-то необычное. Сколько необычайных событий может произойти в одном виде спорта, на одной дорожке, на одних Олимпийских играх? Теория вероятности и обилие жадных до побед, отлично готовых конькобежцев в разноцветных комбинезонах говорили о том, что с Хайдена хватит, больше ему ничего не светит, два оставшихся золота достанутся кому-то еще.

На 1500 метров Хайден бежал в паре с Каем-Арне Стенсхьемметом. Со старта золотистый комбинезон рванул, как ракета, на первых 300 метрах он улетел от соперника как от стоячего. Норвежец, умелый и опытный спортсмен, совсем не мальчик в конькобежном деле, не смог достать его даже тогда, когда конек Хайдена влетел в выбоину на льду. Это была не просто победа, это был разгром мировой конькобежной элиты и четвертая золотая медаль.

Вечером перед последним олимпийским забегом на 10 000 метров Хайден пошел на стадион, смотреть хоккей США — СССР. От того, что он там увидел и пережил, он не мог заснуть до утра. Утром он съел пару бутербродов и сонный потащился на старт. Дистанция 10 000 метров была последним рубежом обороны всего мира против парня в золотистом комбинезоне. Наш мировой рекордсмен Виктор Лёскин, бежавший с ним в паре, со старта учинил яростную атаку. Да какая там атака! Это было приглашение к драке, вызов, прямой, как удар в лицо. Но Хайден не погнался за Лёскиным. Он ровно и терпеливо работал в свою силу, а Лёскин в середине дистанции стал умирать от собственного темпа. Энергия уходила из его бега, а Хайден, наоборот, методично наращивал скорость и в итоге выиграл у рекордсмена мира больше 20 секунд, и сам стал рекордсменом мира.

Пять золотых медалей на одних зимних Олимпийских играх не выигрывал никто до Хайдена. И после него — тоже никто. Но странный парень Хайден странно отнесся к тому, что совершил. Он не проявил деловой американской сметки и не позаботился о том, чтобы заключить рекламные контракты. Он вернулся в университет и занялся медициной. Он хотел стать врачом-ортопедом, стал им и является им до сих пор. «Ну да, золотые медали, а что мне с ними делать?» — пожаловался он тогда, в феврале 1980-го, когда весь мир, и даже те, кто ничего не знал о беге на коньках, в остолбенении смотрел на него, в один присест выигравшего ПЯТЬ золотых медалей. «Вот дали бы мне лучше утепленный комбинезон. Что-то полезное. А золотые медали? Ну когда я буду старым, я, может быть, продам их, если мне будут нужны деньги». Это не был цинизм, это не была бравада, он правда так думал. Но как ему это удалось? Как вообще человек может выиграть такие разные дистанции — спринт, требующий взрыва, и средние дистанции, требующие скорости и выносливости, и стайерский бег, где нужны совсем другие качества, чем на спринте? Что тут причиной: феноменальный объем его легких, его уравновешенный характер флегматика или сочетание звезд на небе, давления в атмосфере и гемоглобина в крови? Никто не знает этого до сих пор.

Автор: Алексей Поликовский


Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/sports/61585.html